Встреча с границей

Учебный пункт опустел. Только ветер гонял обрывки газет, клочки ветоши, пожелтевшие листья дальневосточных кленов по плацу, где совсем недавно маршировали и пели песни молодые ребята со всех уголков СССР. Нас, солдат майского призыва 1969 года, из учебного пункта молодого пограничника направили на ближайшую заставу Васильевка, расположенную в двадцати километрах от отряда. Это разочаровало, ведь хотелось служить на самой отдаленной пограничной заставе. Но суровым напоминанием стало то, что наша застава находилась в сорока километрах от острова Даманского, где в течение марта 1969 года были вооруженные бои между подразделениями китайской армии и советских пограничных войск.

Герои Даманского были на слуху, ими гордились и старались быть похожими на них. Конечно, нас удивляло, что недавние друзья вдруг стали врагами. В младших классах мы пели песню «Москва — Пекин», а наши учителя говорили, что китайцы — добрый и трудолюбивый народ. И вдруг — события на острове Даманском, когда вооруженные до зубов китайские солдаты расстреляли группу во главе с начальником заставы Иваном Стрельниковым. Локальные стычки на советско-китайской границе продолжались в течение весны и лета 1969 года.

Мы сидели на плацу и ждали машину, на которой поедем на заставу. Наконец, из-за поворота показался «Газ-66» и лихо притормозил у шлагбаума. Из машины вышел седо­власый капитан в темно-коричневой парадной гимнастерке и направился к штабу учебного пункта. Через двадцать минут он пришел с подполковником Волковым, который курировал на учебном пункте боевую подготовку. Поздравив с успешным окончанием учебы и пожелав успехов в воинской службе, подполковник представил нам начальника заставы — капитана Савинова.

Я с любопытством оглядел своего будущего командира и был удивлен его внешним видом: он не производил впечатление военного человека. Капитан Савинов называл фамилию и некоторое время задерживал взгляд на каждом бойце, словно хотел с первой встречи узнать как можно больше о каждом из нас.

Погрузив свои вещи и расположившись в кузове автомобиля, мы отправились туда, где нам суждено было прослужить два года. Вскоре показалась пограничная застава, а вдали, наверное, уже в Китае, голубели сопки, дугой закрывавшие горизонт. Машина въехала в распахнутые железные ворота и остановилась во дворике возле одноэтажного кирпичного здания заставы. Уже через минуту мы стояли на небольшом плацу, засыпанном мелким щебнем.

Он открыл дверь, и мы вслед за капитаном вошли в небольшой холл заставы, где по правую руку стояла сигнальная аппаратура и коммутатор, а прямо перед нами располагалась оружейная комната и стоящие в открытых пирамидах автоматы АК-47, пулеметы, ручные и станковые гранатометы.

Сложив вещмешки около каптерки, мы с любопытством начали осматриваться. Все для нас казалось новым и необычным: и фотографии провокаций на реке Уссури, и пронзительная тишина, которая стояла на заставе. Здесь, наконец, мы почувствовали себя настоящими пограничниками, которым доверена сложная и ответственная миссия по охране рубежей нашей Родины.

Вскоре была дана команда пройти в «ленкомнату». Мы молча уселись за столы и стали ждать. Через несколько минут дверь открылась и вошел молодой офицер.

Мы отрицательно покачали головами.

Он начал подробно знакомиться с каждым, расспрашивая о работе до армии, увлечениях. Наконец, очередь дошла и до меня.

После знакомства Гуляев с улыбкой сказал, что до боевого расчета мы можем отдохнуть и поближе узнать заставу.

Потом достал из-за стоявшей рядом с окном тумбочки гитару и, быстро настроив ее, попросил сыграть какую-нибудь мелодию. Я заиграл известную песню «Вот снова этот двор», которую исполнял Иосиф Кобзон.

Оставалось еще немного времени до боевого расчета, и мы гуляли по дворику заставы, заглядывая в самые потаенные уголки, успели познакомиться со старослужащими. Они должны были демобилизоваться весной, но из-за Даманских событий их оставили на полгода.

Вечером после отбоя я долго не мог уснуть и все ворочался на кровати, вспоминая прошедший день.

Мы молчали.

За заставой мы пошли по дороге в сторону реки, над которой еще клубился непроницаемый туман. Двигались за капитаном, едва видя друг друга, прошли причал, потом свернули на тропинку.

Наконец, пройдя еще километров пять, мы вышли к самому берегу реки и сели на прибрежные валуны. Туман начал рассеиваться. У нас было два бинокля, и мы по очереди стали рассматривать противоположный берег, неизвестный и таинственный. И в редеющем тумане открывалась перед нами пограничная жизнь…