ЧТОБЫ КАЖДЫЙ РАЗ ПРОЖИВАТЬ НА НЕЙ НОВУЮ РОЛЬ
Артисты не любят афишировать подробности своей личной жизни, предпочитая оставлять для зрителей открытой лишь ту часть своей жизни, которая посвящена театру. Возможно, отдавая всё на сцене, так они хотят сохранить самих себя. Мы благодарны актрисе Стерлитамакского государственного русского драматического театра Регине Рушатовой, которая родилась и выросла в Салавате, за тёплый искренний диалог об актёре, театре и зрителе и за возможность зайти в нём чуть дальше: туда, где заканчивается игра и начинается жизнь.
— Стать актрисой — мечта? Случайность? Выбор?
— Это с детства, отклонений от выбранного курса не было. Как родилась эта мечта? Не знаю. Актеров среди родственников и близких не было. Кажется, что она, за исключением совсем раннего детства, жила во мне. И на танцы, и в музыкальную школу я пошла для того, чтобы быть актрисой. Причем мечтала не о кино, а именно о театральной сцене. Много раз, уже будучи взрослой, пыталась разобраться в собственном выборе и не находила ответа. У нас ведь и театра-то не было.
— Родители были согласны?
— Сначала они думали, что это временное, переболею. Но это не мешало им поддерживать мое стремление. Однажды мама принесла, как мне казалось, огромную красивую книгу с трагедиями Шекспира — зачитала до дыр. Родители видели и уже не противились тому, что после окончания школы я собралась поступать в театральный вуз. Отправила документы в московский театральный, но столица пугала маму и папу. В Уфе в этот год русский курс не набирали. И я поступила в Казань. Наш мастер встретил словами: «Если вы пришли сюда, потому что думаете, что вас ждут ковровые дорожки, Оскары, кино — до свидания». Я тогда сказала уверенное нет.
— А зачем же тогда пришли вы?
— Я пришла играть в театре.
— А что для вас «играть в театре»?
— Кино, как говорила Фаина Раневская — плевок в вечность. Конечно, ни один актер не откажется от возможности сняться в кино. Но там ты сыграл — и все: больше ничего повторить нельзя. А в театре ты каждый раз проживаешь роль по-новому. Одна и та же, ты играешь ее в 50-тый раз, но каждый раз — это новая роль, новые эмоции. Бывает, вышел на сцену — все идет как положено, а ты чувствуешь: что-то не так, чего-то не хватает. Иногда у одного актера не пошло, а это влияет на всех. И наоборот: один привнес эмоцию, настроение, увлек за собой всех, и спектакль идет в другом русле. Я хотела на сцене проживать разные жизни — это и есть «играть в театре».
— Что вас эмоционально питает? Реакция зрителей?
— Расскажу, как это было впервые на третьем курсе. У нас начались постановки на сцене. Я играла в серьезном психологическом спектакле (наш мастер сразу сказал, что комедии ему не интересны, на них мы ничему не научимся). Когда ты идешь в первый раз на сцену, даже не представляешь, что почувствуешь, когда зал ответит. Я сыграла, а после того, как занавес опустился, ушла за кулисы и долго стояла, пытаясь понять, что чувствую. Меня буквально трясло — невероятное ощущение. Тогда я поняла, что без этого уже не смогу жить. Не только актер, но и сам спектакль зависит от зрителя. Например, на один показ зрители могут прийти все, как на подбор, чопорные, оценивающие, а на другой — открытые, готовые воспринимать игру, идти за тобой. В каждом из этих случаев будет другой спектакль.
— Для актрисы важен её духовный мир, жизненный опыт или достаточно красивой внешности?
— Роли бывают разные: эпохи, профессии, взгляды. Неизвестно, что тебя ждет в следующем спектакле, поэтому актер должен очень много читать. Наш мастер отчитывал, если заставал нас бездельничающими: «Вы коридорное образование пришли получать?» Мне повезло с наставником. Он нас водил по картинным галереям, знакомил с удивительными книгами. Тогда мы испытывали разные эмоции, сопротивлялись, но сейчас понимаю, как прав он был, и бесконечно ему благодарна. Мастер был скуп на эмоции, приятные слова, но если спектакль проходил хорошо, то подходил со счастливыми глазами и гладил по голове. Это дорого стоило. Он очень сильно переживал за нас. Часто приходил домой на нервах. А когда, беспокоясь, жена просила его не переживать и спрашивала: «Ты что там, народных артистов готовишь?», отвечал: «Да, не меньше. Я хочу купаться в лучах их славы».
— Вы окончили вуз и пришли в Стерлитамакский театр?
— Да, я окончила театральный, но на сцене оказалась не сразу… В театр лучше приходить весной, а я упустила момент. После окончания вуза начала работать в детском лагере вожатой, опомнилась в сентябре и поняла, что осталась ни с чем. Пришлось поработать… в казанском метро. Это была катастрофа, самое страшное время в моей жизни. Дежурство — 12 часов под землей. Адский график и творческая недосказанность. Я сидела в стеклянном «стаканчике», пропуская людей. Когда в час пик волной двигалась толпа, мне казалось, что это жизнь проходит мимо меня. Несколько месяцев я просидела там. Но для чего-то и это мне было нужно. Удивительно, но даже тогда в театр я не стремилась. Я работала на самой глубокой станции метро, где не было связи. Телефон просто лежал рядом со мной. Однажды он зазвонил! Была в шоке. Я услышала голос папиного друга, работающего на телевидении, который пригласил на пробы. Меня взяли, почти год проработала журналистом. Утренняя передача, плюс которой — разнообразные темы. Многие раскрывала в сюжетах с юмором. Приходилось часто и самой сниматься. График жесткий. Гоняли по всей Казани и за ее пределами. Это колоссальный опыт. Но в какой-то момент я затосковала. Никогда бы не подумала, что мне станет плохо в Казани! До этого мне казалось, что нашла свой город. Я должна была стать ведущей. А тут… Отказалась от всего. Сняла сюжет, не смонтировав, отдала и сказала: «Все». Позвонила родителям: «Срочно забирайте меня или я умру». Перепуганные, они решили, что мне кто-то угрожает, что бегу из Казани от проблем. В Салават вернулась осенью и стала рассылать резюме, поехала в Уфу, в молодежный театр, режиссер которого и предложил мне попробоваться в Стерлитамакский русский театр. Я позвонила. Трубку взяла директор — Виктория Александровна. Состоялся разговор, который я никогда не забуду:
— Вы нам нужны, приезжайте завтра.
Приехала. Пришлось подождать до вступления в должность нового режиссера, который официально принял меня в труппу театра.
— На сегодня это единственный театр в вашей жизни. Если поступит приглашение из другого?
— Не собираюсь покидать русский театр Стерлитамака. Я четко понимаю, насколько он хорош! И репертуар, и коллектив, и режиссер, и руководство — все работает на один результат. Бывает, приезжаешь на гастроли, проходишь в черном костюме мимо декорации и — на тебе слой пыли и грязи. В нашем театре такого просто не может быть.
— Стерлитамакский театр давно обрёл своё особое лицо, стиль и сформировал своего особенного зрителя.
— Это старый театр, в котором прослеживается преемственность актеров, репертуара и да — зрителей. Культура воспитывается годами. Начинать надо с детства. В нашем театре это понимают, поэтому в репертуаре много сказок, на которые приходят школами — и это здорово. Уверена, театр — это богатство города.
— Стерлитамакский театр — далеко не театр юного зрителя, но при этом репертуарная афиша каждый сезон пополняется двумя детскими постановками. Сказки — что это для актёров? Как играть после Булгакова «Муху-Цокотуху»?
— Понятно, что это другой формат, но при этом есть сказки, которые любишь всей душой. И ведь от детей особая отдача: это тот зритель, который непосредственен, открыт и отзывчив. Это тот зритель, которого не
— В полноги играть нельзя?
— Нет, но, конечно, каждый актер решает этот вопрос для себя сам.
— Актёр — он главный? Или театр — это единое целое?
— Актер один — ничто. Все очень взаимосвязано. Вы не представляете, на каких скоростях порой нас переодевают костюмеры. А если реквизитор письмо не положит, на котором завязана вся сцена? Зритель не видит, но часто во время спектакля на сцене находится реквизитор в черном костюме, чтобы быстро подготовить необходимое для сцены.
— Откуда такой великолепный голос, очаровавший всех зрителей русского театра?
— Всегда пою. В садике пела, потом 7 лет музыкальной школы по классу академического вокала, с 9 по 11 классы — эстрадное пение: пела песни на татарском языке. В театральном мне повезло: наш педагог считал, что артист должен быть пластичным и уметь все: петь, танцевать, делать сальто. Если не дано, нужно развивать. Хотя скажу честно, иногда, когда поющие роли идут одна за другой, хочется сказать: «А можно я уже в этом спектакле не буду соловьем?» Потому что пение в постановке — это очень большая ответственность.
— В репертуаре театра два спектакля с живой музыкой: «Белые ночи» и «Пьяные». Она не мешает актёрам?
— Мне — нет. Я люблю пробовать что-то новое. Всю школьную жизнь пела под фортепиано, потом в старших классах — под фонограммы, а когда в вузе начались индивидуальные занятия по вокалу, педагог дал мне русские романсы, потом военные песни, которые мы пели под баян! Это совершенно другое! Я даже подстроиться сразу не смогла. А тут в спектакле «Белые ночи» четыре музыканта! Это очень интересно!
— Продолжим о премьерах — ваша последняя роль в спектакле по Фонвизину «Недоросль» — как? Фальши не было?
— Не знаю. У каждого артиста есть амплуа. Это плохо, конечно, артист должен развиваться, но, как правило, все-таки у каждого есть определенный спектр, психофизика: герой, романтик. А есть актеры характерные, которые могут создать образ так, что будут даже внешне не узнаваемы. Мне еще в театральном говорили: «Ты характерная актриса». А я обижалась, доказывала: нет, не хочу, бабушек еще наиграюсь — хочу играть красивых романтичных девушек. О чем еще можно мечтать в юности? Но когда ты играешь одно и то же — даже красивых героинь — это очень скучно. Уже в театре, наш режиссер Людмила Измайлова сказала: «Ой, ну ты характерная до мозга костей». И я уже это признала — да, наверное, это есть. Как признала и то, что играть разные, не похожие на другие, характерные роли мне очень нравится.
— Нет определенных ролей. Главное — пусть это будет непохоже на то, что было до этого. Хочу играть всегда новое. Не повторяться ни на йоту.
— Были ли у вас не ваши роли? По разным причинам: не смогли или не захотели?
— Нет. Я не лукавлю. Бывают такие роли, которые ты не ожидала, не предполагала, что тебе предстоит, но это и заводит! Я с удовольствием берусь за все новое, точнее — хватаюсь! Начинаю искать, узнавать, ковыряться в деталях — это так классно!
— Изменю формулировку: а были ли нелюбимые роли?
— Да. Было даже, что спектакль не нравился всей труппе — здорово, что его убрали из репертуара. И наоборот — приходит ставить спектакль режиссер, в которого влюбляется вся труппа. Так было с Андреем Шляпиным. В рамках театральной лаборатории он поставил шикарную вещь — спектакль «Ганди молчал по субботам», который вошел в репертуар. Мы его называем клип. Есть мальчик, а окружающие его родственники — иллюстрации, ожившие картинки. Попробовали охватить новое пространство. Мы уже работали на малой сцене, но здесь все еще глубже: это более тонкая, филигранная работа. Не дай бог чуть «плюсанешь», не доиграешь — зритель рядом, на сцене, видит каждую твою клеточку. И ты не должен врать. Не все могут. Мне посчастливилось попасть в эту постановку.
— От камерности к публичности: актёр может участвовать в праздниках, вести, например, корпоратив или сниматься в рекламе?
— Если мы не будем участвовать в подобных проектах, на что мы будем жить с нашей зарплатой? Поэтому подрабатываем, при этом не мешая своей работе в театре, не выходя за пределы разумного. Вот недавно мне предложили съемки в рекламе цветочного магазина, где была фраза, которую я не могу произнести. Меня знают зрители, мой супруг меня не поймет, в конце концов все мы — лицо театра. По моей просьбе, фразу поменяли, на телевидении идет ролик с моим участием. Но при этом директор фирмы попросил снять еще один вариант этой рекламы для соцсетей, где фразу сохранили и ее произносит другая девушка.
— Чем Регина Рушатова занимается кроме театра? Или он — вся жизнь?
— Фаер-шоу! Началось все, когда в театр приехала Татьяна Дорофеева. На юбилей театра она предложила сделать небольшую связочку. Я выучила, у нас все получилось. С тех пор мы стали этим заниматься. К нам присоединилась Елизавета Тодорова. Сделали несколько номеров. Расширяемся: к нам в команду добавилась наш звукорежиссер и танцовщица. Это отдельная красивая история, которая не связана с театром.